– Что ты хочешь, мерзавец?

Блять. Опять ее неуместная смелость на грани идиотии. У меня мгновенно вскипает кровь.

Сука считает, что может оскорблять меня в моем же доме?

Типа красота ей право дает? Но я вроде не сказал ей, что считаю ее красивой. Я по пьяни много размышляю, но мало болтаю вслух.

Я уже решил, что не убью ее. И пока не посажу в подвал.

Я просто выебу ее так, что она запомнит на всю жизнь. Жестче, чем собирался.

– Для тебя я «господин», чика. Можно «господин Рейес». И никак иначе.

Не представляю, что сделаю, если она осмелится назвать меня «Диего». Это право нужно заслужить.

Чика нихера не весит, и сломать ее сопротивление – плевое дело. Потому я просто подсекаю ее и, пока она неуклюже пытается не свалиться на пол, ставлю ее на колени. На подушку.

Яблоками пахнет невыносимо.

Мое полотенце с бедер от этой возни разматывается и падает на пол. Тем же лучше. Главное, ее тюрбан на месте.

Анхела смотрит на меня, как на врага. Яростно, отчаянно и зло. Как будто не она покорно стоит передо мной, а наоборот.

Истинная дьяволица, и стояк мгновенно крепнет. А у нее округляются глаза, и мне это льстит.

– Продолжим, что не закончили, чика. Если намеренно укусишь меня, умрешь быстро. Но больно.

Она и без того белокожая, а тут совсем бледнеет. А я вижу пухлые полураскрытые губы и отчаянно хочу толкнуться в них.

Анхела пищит:

– Не надо… Пожалуйста…

А я уже плохо соображаю. Она охеренно красивая. Глаза. Губы. Грудь. Линии бедер. Все высший сорт.

– Открой рот и расслабь горло. Вдруг тебе понравится?

– Никогда. Я никогда тебе это не прощу.

Ох, ну чего я ждал? Она всегда будет сопротивляться ради остроты ощущений. Похоже, ей скучно по согласию.

– Не прощай. Если не хочешь себе помочь, дело твое. Открыла рот.

Анхела открывает. А в ее темно-синих глазах лава. Огонь девка.

Я всегда моюсь перед минетом. Пусть всякие шалавы треплются о чем угодно, но только не о том, что Диего Рейес – свинья.

Здоровой женщине не может не нравиться минет. Если нет – это ее проблемы. Лечиться надо.

Я шлепаю головкой по губам Анхелы, и она морщится. Нет, блять, я не так хочу.

Хочу с удовольствием. Но удовольствия она мне не доставит. Придется брать самому.

И я резко вхожу ей в рот, придерживая ее голову обеими руками, чтобы тюрбан не размотался и не закрыл весь обзор. Ну и чтобы волосы не попали куда не надо.

Ангелок пытается давиться.

– Шире рот. И вдохнула глубоко. Женщина должна сосать, чика. Особенно такая дурная, как ты.

Я не двигаюсь, и она кое-как справляется с ощущениями. Но если этак мы будем возиться всю ночь, я сойду с ума, сорвусь и выебу ее по-настоящему. Нахер порву ей все.

Наверное, она это понимает, поскольку вдруг начинает дышать правильно.

А я делаю толчок вперед, в ее горло, и невольно рычу от наслаждения.

Сучка на коленях. Податливая. Безотказная. Послушная сучка.

Я двигаюсь быстрее, а в ее глазах опять появляются блядские слезы.

Я держу ее почти что за уши, и она не может ни увернуться, ни сопротивляться. Только глотать мой член.

А я вдруг понимаю, что меня это нихера не устраивает.

Эта ее долбаная ярость. Ненависть. То, что она еле меня терпит. Плачет уже вон.

Никакого, блять, удовольствия. Одна механическая дрочка.

Чика чуть не давится. Я для нее слишком большой.

Финиш.

Похоже, она достаточно наказана, зато мне никакого, мать его, облегчения.

Я прикрываю глаза и представляю то, что сейчас не могу увидеть. Какие у нее отменные грудь и задница. Какие охеренные бедра. Узкая талия без всякого корсета.

И только так кончаю, но все равно не чувствую ни капли облегчения. Хотя чика и проглотила все до капли. Выбора у нее не было.

А дикое возбуждение, которое привело меня сюда, никуда не исчезает. Только теперь у меня совсем кипят мозги.

– Пойдем умоемся, чика.

Я не хочу ее отпускать. Чувствую, сейчас Анхела Рубио способна на что угодно. Дурной башкой обо что-нибудь ударится – и привет.

Я подаю ей руку, но когда ангелок ее гордо не принимает, вздергиваю ангелка на ноги.

– Непослушание ведет к проблемам, чика. Когда поймешь это, жить станет легче. А жить ты будешь. Здесь. У меня. Всегда.

Ее взгляд продирает меня такой лютой ненавистью, что будь я не я, сильно бы, гм, впечатлился.

А я просто хочу выкинуть Анхелу Рубио из головы. Я делаю все для этого. Но уже не получается.

***

Зубная щетка – вполне себе оружие. Потому я сперва мою член, а потом сам чищу Анхеле зубы.

Получаю еще одну дозу убойной ненависти. Я не рассыплюсь в пепел, чика, нет. Привыкай.

Теперь ее тюрбан мне не пригодится, потому я сдергиваю его с волос, и они черными змеями вьются по плечам и спине. Восхитительно.

Сегодняшней ночью, чика, я сделаю то, чего не делал почти никогда.

И в аду сгоришь ты, а не я.

Мы возвращаемся в комнату, где светильник создает интимный полумрак.

Я поднимаю подушку с пола и бросаю на кровать.

– Ложись пока на спину.

Кажется, она что-то начинает понимать. Уже со мной не спорит. Просто ее глаза опять подозрительно блестят.

Нет, чика. Этой ночью ты больше не будешь тихо плакать.

Скоро у тебя появится веская причина возненавидеть меня всерьез. От всей твоей дьявольской души, пропитанной ароматом яблок.

В кровати есть потайной ящик с замком. И там я храню наручники. Можно и без них, но Анхела точно начнет нехило дергаться, брыкаться и сопротивляться.

Поэтому мне придется растянуть ее, пристегнуть и приступить к своему занимательному плану.

Глава 6. В аду

АНХЕЛИКА

Судя по всему, я вызываю у этого человека какое-то ненормальное, болезненное желание. Не понимаю, как можно хотеть девушку, которая терпеть тебя не может.

Но Рейес явно устроен иначе, чем обычные люди.

У него постоянно стоит, и мысли об этой жуткой дубине вызывают у меня только страх вперемешку с паникой.

Мерседес говорила, что когда «потолще», приятнее, но как такое может быть? Наверное, она шутила.

Или приятнее может быть с людьми, а Рейес – настоящий демон с каменным сердцем. Я не хочу его, и каждая моя клеточка вопит от возмущения.

Но этому козлу плевать. Он выводит меня голую из душа, и меня бьет озноб от холода.

Правда, сам Рейес одет не сильно больше меня, тоже в одно полотенце. И оно скрывает то, что мне совсем не хочется видеть.

Хотя дьявол красив. Он мог оказаться каким угодно – уродливым, толстым, слишком худым. Но нет. Он похож на статую, и тем мне омерзительнее.

От статуи не ждешь пьяной похоти. Статуи красивые и внушают трепет и радость. А Рейес, который что-то ищет в темноте, внушает только страх.

И я огромным усилием воли давлю его. Рейес уже изнасиловал меня. Он уже заставил лизать его член.

Что еще хуже он может сделать? Неужели взять меня сзади?

Клянусь, я не знаю, что сотворю, если он посмеет. Я сама стану демоном, но отомщу ему.

Кто бы мне подсказал, что может уничтожить это проклятое существо? Он не мужчина, не человек, он…

Я обрываю сама себя, когда Рейес бросает на пол подушку и требует, чтобы я встала на нее на колени.

Зачем?!

Я невольно задаю вопрос вслух. Так, как о нем думаю.

– Что ты хочешь, мерзавец?

Зря называю козла козлом. Он бешеный и злой. Но мои нервы почти на пределе. Меня колотит. И сказанного не воротишь.

Я смело встречаю взгляд Рейеса. А он поистине жуткий. Черный и засасывающий, как бездонное болото.

– Для тебя я «господин», чика. Можно «господин Рейес». И никак иначе.

Ублюдок конченый, а никакой не господин. Но я не успеваю даже пискнуть. Рейес налетает на меня и сбивает с ног. И я оказываюсь стоящей коленями на подушке.

Рейес проделывает это настолько быстро и ловко, как будто привык ломать девушек. Ну да. Он и привык.