Только руки ей надо держать, а расцарапает мне рожу. Может, связать ее чем-нибудь, хотя…

Она же мелкая, хотя и злая. Пытается куда-то укатиться. Глупая. Лучше бы лежала бревном.

Но если ей хочется от меня побегать… Я прямо представляю, как эта голая шикарная задница бегает по лужайке. А потом понимает, что не сбежит.

Надо надеть резинку, а то хер знает, кто ее до меня чпокал. На время я девку отпускаю, и она успевает сесть на пол и подтянуть ноги к подбородку. А еще стащить с кровати одеяло и укутаться им.

Пронырливая сучка.

Ну, хочешь в одеялке, давай в одеялке.

Больше я не собираюсь играть.

Сдергиваю одеяло и опрокидываю девку на спину. Сгребаю ее руки так, чтобы были у нее над головой. Крепко сдавливаю их ладонью.

Между ног у нее по-прежнему сухо. Беда многих шлюх. Играть умеют, а возбуждаться нет.

Я смачиваю пальцы слюной и растираю ей там.

Яблоко сводит с ума. Долбаное яблоко.

Ввожу один палец внутрь. А она его сжимает.

Охеренно. Потрясающе туго. Еще не разработанная.

Вот и глаза горят. Мог бы сгореть – я уже был бы пеплом. Горячая, дьявольски жаркая сучка.

Я добавляю еще один палец. Она не хочет меня пускать. Сопротивляется.

Нет, ангелочек, тут мои правила. И я дико тебя хочу.

А потому перехватываю ее сведенные запястья и пропихиваю член между широко разведенных мной ног.

Туго, мать его. Ужасно туго. И я шиплю от наслаждения.

Если так кайфово в резинке, то без нее будет вообще охеренно.

И я вонзаюсь внутрь на всю длину, чувствуя, как ангелок сжимает меня еще крепче.

Запредельно, нереально кайфово.

Я смотрю в лазурные глаза я вижу… слезы. Что, куколка, не привыкла к таким здоровым? Вижу, тебя имели только мизинцами.

Сейчас мы это дело поправим. И я начинаю двигаться, наращивая темп и сгорая от дьявольского удовольствия. А она ни звука не издает. Ни писка. Ни вскрика.

Одни лишь долбаные слезы смешиваются с запахом яблок. И кровь на ее губах.

Губу себе до крови прикусила?

Хер зачем я слизываю эту каплю языком. Ангелок пытается увернуться, но я уже не играю и не даю ей сопротивляться.

Вхожу в нее мощными, сильными толчками, рыча от удовольствия.

Вот ее я взял точно не зря. С ней еще повторю. Поставлю на колени.

Погашу этот долбаный огонь в ее глазах. Научу называть меня «господином». Она будет сосать и причмокивать от удовольствия. Станет умолять взять ее. Этот запах яблока станет запахом моей личной бляди.

И я кончаю, вонзаясь в нее последним мощным толчком.

А когда вынимаю член, вижу, что резинка вся, мать его, в крови.

Это месячное у нее, или она девственницей была?

Глава 3. Противоречия

АНХЕЛИКА

Конечно, у меня еще не было мужчин. Когда они уже несколько лет провожают меня сальными взглядами, сложно получать удовольствие от их внимания.

И глупо. Замуж у нас принято выходить девственницей. Но с приданым.

Моя семья его копит, но чувствую, замуж мне придется выйти по расчету. Вернее, пришлось бы. Потому что никто из мужчин меня не привлекает.

И особенно, потому что я приглянулась этому страшному человеку с внешностью и глубоким, обволакивающим голосом совершенства. Я не могу не думать об этом.

Мне не верится в то, что сейчас происходит – правда. Что я уже не на огороде под палящим солнцем, а пленница Диего Рейеса.

Что этот жуткий человек тоже, как и большинство мужчин, хочет меня. И это недвусмысленно видно. Бугор под его брюками здоровенный и отчаянно пугает.

Но в отличие от любых других мужчин, Рейес меня возьмет. Он не может просто на меня посмотреть и отпустить.

Я пытаюсь примириться с этим, продолжая сопротивляться ему. Хочу принять хотя бы мысленно, что именно он овладеет мной. Но получается скверно.

Мерседес, моя старшая сестра, говорила, что если самый первый раз с мужчиной случается по любви, то это вообще не больно.

Я смотрю на огромного Рейеса и не понимаю, как с ним может быть «не больно». Особенно если я так сильно ненавижу его. Ненавижу и презираю.

От него несет алкоголем. Он груб и пьян.

А то, что я читаю в его глазах, ужасающе страшно и странно. Лучше бы его взгляд был пустым, а не таким оценивающе-цепким. Будто Рейес пробует меня, как дорогой алкоголь. Будто я ему по-настоящему нравлюсь.

А меня выворачивает от мысли, что он мной наслаждается.

От его прикосновений мне больно. Я проклинаю его и боюсь этого странного голода в его глазах. Кажется, он вообще его не контролирует и пожирает меня, даже не трогая руками.

Когда Рейес хватает меня за волосы, когда щупает, когда противно сжимает мою грудь и пытается залезть мне между ног, это тоже не так отвратительно, как его взгляд.

Дикий. Странный. Нечеловеческий. Как будто он что-то во мне ищет.

И я закрываюсь. Пусть он возьмет мое тело, зато душу не получит никогда.

Меня начинает знобить, и я стаскиваю одеяло с кровати, когда Рейес отвлекается.

Но когда он разворачивается ко мне, я вижу, что все намного хуже, чем мне казалось.

Я стискиваю зубы, чтобы он не вздумал еще раз трогать меня своим ужасно горячим ртом и колкой бородой, но он больше не хочет целоваться.

Он просто возьмет меня, как какое-то животное.

Я молюсь о том, чтоб выдержать это с достоинством. Чтобы не кричать. Я сильная и выносливая.

Буду просто лежать и быстро ему наскучу. Тогда он меня отпустит. И еще даст денег. Хотя он все равно никогда не расплатится за мою сломанную жизнь.

А потом все происходит слишком быстро. Рейес заводит мне руки вверх и стискивает одной своей ладонью. Я пытаюсь увернуться, но ничего не получается. Этот демон слишком тяжелый и сильный. Его ведет похоть и странный голод, от которого я чувствую жар во всем теле.

Неужели у меня поднимается температура?

Мы лежим на ковре и одеяле, но мне неудобно и слишком твердо. А когда Рейес вдруг трогает меня прямо внизу, у меня чуть не сыплются искры из глаз.

Слишком жестко, неправильно, неприятно.

Он продолжает терзать меня и почему-то хмурится. Выглядит совсем страшным и злым.

Что, я тебе разонравилась, Рейес? Ну так выкинь меня!

А когда он плюет себе на пальцы и вдруг растирает меня внизу, я интуитивно понимаю причину его злости и снова отчаянно бьюсь. Но это бесполезно.

Рейес широко развел мои ноги в стороны и сам лежит между ними.

Мне хочется крикнуть ему в лицо, насколько я его ненавижу, но он только посмеется надо мной.

Ненавидеть уже поздно. Я для него просто аппетитный кусок мяса, стакан алкоголя или сигара. Доступное удовольствие, в котором незачем себе отказывать.

Я смотрю в его лицо, когда он упирается мне между ног своим членом. Хорошо, что он надел резинку. Я не забеременею от этого подонка.

От ребенка я бы не смогла избавиться и думать не хочу, как бы я тогда жила.

Особенно, когда Рейес толкается внутрь меня.

Это больно, тесно и странно жарко. Но больше всего меня пугает не боль, а странное выражение его лица.

Хищное, оскаленное и… полное жажды.

А потом Рейес делает резкое движение, и боль захватывает всю меня. Кажется, болит каждая клеточка моего тела.

А Рейес издает жуткое рычание, словно зверь. И опять это непонятное выражение лица.

Я смотрю на него, чтобы отвлечься от боли. Внутри все горит, как от жгучего перца.

И боль становится сильнее, когда Рейес начинает двигаться.

И вот это – секс? То, о чем мужчины и женщины поют песни?

Я стискиваю зубы изо всех сил, но не могу сдержать слезы. Они сами появляются в уголках глаз. А на губах я чувствую солоноватый вкус крови.

Кажется, я прокусила губу.

И дьявол это тоже замечает. В его глазах что-то темное и пугающее. А то, что происходит дальше, пугает меня больше всего.

Даже сильнее болезненных толчков, каждый из которых словно рвет меня пополам.

Рейес вдруг замедляется, приближает ко мне лицо и… проводит языком по моей губе. Отвратительно, тошнотворно и настолько дико, что по всему моему телу прокатывается чудовищно горячая волна.